Молодая Валентина Терешкова явилась миру символом успеха советской женщины. Симпатичная, здоровая и послушная — именно такая должна была стать первой женщиной-космонавтом.
Она и стала. Повезло!
Несколько минут чудовищной перегрузки — и ты героиня, обеспеченная славой и благополучием на всю оставшуюся жизнь!
Места во всех президиумах и очищенный от блевотины скафандр в музее — зримое свидетельство особого статуса "чайки" среди всех прочих показных строительниц коммунизма — рекордсменок-доярок да рекордсменок-ткачих...
Терешкова в качестве депутата Верховного Совета СССР исправно проголосовала за брежневскую Конституцию, вместе с остальными назначенными по разнарядке слугами народа оформляя юридическую декорацию тупикового советского строя.
Того требовала от неё родная партия, в том состояло главное предназначение её и всей пламенной страстной депутатской массовки времён застоя. Передовая комсомолка, ощутившая на себе в полной мере настоящую невесомость, честно поделилась заработанным авторитетом, утверждая конституцию — ненастоящую и невесомую...
И вот теперь, уже в эпоху возвратного скатывания страны в такой знакомый и понятный совок, баба Валя востребована опять.
Она снова скрепляет своим прославленным именем новую нужную ксиву, по сути всё того же правящего режима.
Она продолжает отрабатывать тот давний выпавший ей счастливый лотерейный билет, превративший её из отличницы ДОСААФ в раскрученную образцовую куклу, в один из удобных подручных инструментов управления подавленным обществом.
Но дело совсем не в ней. Председателя Комитета советских женщин можно понять и даже простить. Сначала её глупость и покорность были спутниками молодости, теперь они стали атрибутами старости...
Одной такой героине участие в позорном камуфляже можно было бы списать. Беда в том, что во всех "парламентах", искусственных общественных палатах и всяких сервильных профсоюзах у нас вечно полно подобных "чаек". Крикливых, прожорливых, гадящих...
Вместе с особями мужского пола, типажом коих, под стать метафоре, может послужить отставленный только что генпрокурор с соответствующей фамилией, многочисленные прислужницы режима делают мерзкое дело.
Все вместе эти номенклатурные птицы обоих полов постепенно хищно сжирают целую страну, беспрестанно загаживая всё вокруг. И при этом, как бы ненасытно крича то ли наверх начальству, то ли в глухую российскую бездну: "Я чайка, я чайка — приём, приём..."
Когда-нибудь непреодолимые устои пагубного устройства всё же рухнут, и затянувшийся трагический спектакль отечества закончится.
Но всё равно, кажется, на закрывшемся условном занавесе останется традиционная условная чайка.
Как символ здешней непреходящей дикости и печали...
