Лично я не люблю Юрия Лозу как человека из-за его "ватности". По этой причине удалил его из друзей на "Фейсбуке" еще 2 года назад.
Но в данном случае человек сказал правду — может быть, ляпнул без обиняков то, что думал: и про подвиг космонавта, и про вклад ливерпульской четверки в околомузыкальную мировую поп-культуру. И всколыхнул "болото", и загремели патриотические лягушачьи трели из каждого угла, старого дедушку Архипыча отряхнули от нафталина — и он излил свою желчь, чуть ли не матом кроя певца со страниц бульварной газеты.
Удивляет, что к этому "хору голодных" полосатоленточных глистов-крымнашистов, присоединился в не меньшей степени оскорбленный белоленточный офисный планктон и даже некоторые уважаемые журналисты, типа Саши Сотника, на странице которого в Фейсбуке я и наткнулся на эту историю с высказываниями Лозы. Его, сопровождаемая отборным матом в адрес нелюбимого певца, тирада отмечена сотнями лайков и перепостов юзеров, считающих себя более благородными и продвинутыми, чем 86-процентный электорат — кроме чувства досады и разочарования это не вызывает никаких эмоций… Выслушать оппонента из другого лагеря, да еще и согласиться с его словами только потому, что он "идейный противник" — не приведи Господь! Лучше словесными помоями облить, пнуть побольнее — арсенал все тот же, что и у оппонентов.
Про "Битлов" особо распространяться не буду, хотя объективности ради отмечу, что какая-нибудь "еловая субмарина" по популярности у советского (в дальнейшем российского обывателя — потребителя музыкального кича (пресловутой попсы) рядом не плавала с "Плотом" Юрия Лозы.
А ведь насчет Гагарина Лоза прав абсолютно. Что Белка-Стрелка, что Гагарин — разницы никакой. СССР так спешил опередить американцев, что готов был хоть тушкой, хоть чучелом кого угодно на орбиту отправить. Запихали в кабину, где и пошевелиться нельзя особо было, не то что чем-то управлять. Старлей полетел — вернулся живым и слава богу, получил майора (как в анекдоте про поручика Ржевского: "Продолжайте, полковник!").
А старлей даже шнурки завязать не мог как следует…
Чем еще гордиться советскому народу, кроме как "Юрка летал, все видел" (Н.С. Хрущев). Кстати, из той же оперы: "Гагарин в космосе летал, никакого Бога там не видел" — это уже для гундяя и прочих православнутых… Кстати и странная гибель первого космонавта была лишь на руку советской пропагандистской машине: в стране, на главной площади столицы которой было устроено кладбище для партийно-правительственной верхушки и сооружен стоящий и поныне мавзолей с мумией основателя государства, царил и продолжает царить культ мёртвых героев, а живой вечно полупьяный дедушка, доживи он до наших дней, никак не соответствовал лубочно-иконному придуманному образу советского святого. Знал я одного покойного ныне писателя-"документалиста", который за свою давно всеми позабытую писанину по возвеличиванию первопроходцев космоса — в соответствии с партийными директивами, а не с тем, как это было на самом деле — даже получил квартиру в высотке на Котельнической набережной…
Еще в середине 60-х Леонид Гайдай гениально протроллил (как бы сейчас сказали) все эти наши показушные достижения и героев-дутышей мизансценами Пуговкина и Смирнова (прораб и дебошир-пьяница) в "Операции "Ы": "Ну ладно, давай, бухти мне, как космические корабли бороздят… [зевает] просторы Большого театра".
Помимо "дедЫваивали" было ведь еще подзабытое ныне:
"Зато мы строили ракеты
И перекрыли Енисей
А также в области балета
Мы впереди планеты всей…"
Ну, и напоследок — стихотворение Наума Коржавина 1961-го года.
НА ПОЛЁТ ГАГАРИНА
Шалеем от радостных слёз мы.
А я не шалею — каюсь.
Земля — это тоже космос.
И жизнь на ней — тоже хаос.
Тот хаос — он был и будет.
Всегда — на земле и в небе.
Ведь он не вовне — он в людях.
Хоть он им всегда враждебен.
Хоть он им всегда мешает,
Любить и дышать мешает…
Они его защищают,
Когда себя защищают.
И сами следят пристрастно,
Чтоб был он во всём на свете…
…Идти сквозь него опасней,
Чем в космос взлетать в ракете.
Пускай там тарелки, блюдца,
Но здесь — пострашней несчастья:
Из космоса — можно вернуться,
А здесь — куда возвращаться.
…Но всё же с ним не смыкаясь
И ясным чувством согреты,
Идут через этот хаос
Художники и поэты.
Печально идут и бодро.
Прямо идут — и блуждают.
Они человеческий образ
Над ним в себе утверждают.
А жизнь их встречает круто,
А хаос их давит — массой.
…И нет на земле институтов
Чтоб им вычерчивать трассы.
Кустарность!.. Обидно даже:
Такие открытья… вехи…
А быть человеком так же
Кустарно — как в пятом веке.
Их часто встречают недобро,
Но после всегда благодарны
За свой сохраненный образ,
За тот героизм — кустарный.
Средь шума гремящих буден,
Где нет минуты покоя,
Он всё–таки нужен людям,
Как нужно им быть собою.
Как важно им быть собою,
А не пожимать плечами…
…Москва встречает героя,
А я его — не встречаю.
Хоть вновь для меня невольно
Остановилось время,
Хоть вновь мне горько и больно
Чувствовать не со всеми.
Но так я чувствую всё же,
Скучаю в праздники эти…
Хоть, в общем, не каждый может
Над миром взлететь в ракете.
Нелёгкая это работа,
И нервы нужны тут стальные…
Всё правда… Но я полёты,
Признаться, люблю другие.
Где всё уж не так фабрично:
Расчёты, трассы, задачи…
Где люди летят от личной
Любви — и нельзя иначе.
Где попросту дышат ею,
Где даже не нужен отдых…
Мне эта любовь важнее,
Чем ею внушённый подвиг.
Мне жаль вас, майор Гагарин,
Исполнивший долг майора.
Мне жаль… Вы хороший парень,
Но вы испортитесь скоро.
От этого лишнего шума,
От этой сыгранной встречи,
Вы сами начнете думать,
Что вы совершили нечто, –
Такое, что люди просят
У неба давно и страстно.
Такое, что всем приносит
На унцию больше счастья.
А людям не нужно шума.
И всё на земле иначе.
И каждому вредно думать,
Что больше он есть, чем он значит.
Всё в радости: — сон ли, явь ли,–
Такие взяты высоты.
Мне ж ясно — опять поставлен
Рекорд высоты полёта.
Рекорд!
…Их эпоха нижет
На нитку, хоть судит строго:
Летали намного ниже,
А будут и выше намного…
А впрочем, глядите: дружно
Бурлит человечья плазма.
Как будто всем космос нужен,
Когда у планеты — астма.
Гремите ж вовсю, орудья!
Радость сия — велика есть:
В Космос выносят люди
Их победивший Хаос.
