За последние трое суток я провел в полиции Новохоперска без малого 20 часов. Проще говоря, я ничего, кроме этого не делал. Ходил в полицию, давал там объяснения десятку сотрудников правоохранительных органов, начиная с участкового и заканчивая начальником полиции Новохоперского района в присутствии сотрудников "Центра Э", отдела по борьбе с оргпреступностью и, скорее всего, ФСБ. Так в двухстах пятидесяти километрах от Воронежа, в русской глубинке работают по уголовному делу, возбужденному по 115 статье УК, ч.2 (нанесение легких телесных повреждений из хулиганских побуждений).
Опишем ситуацию.
Уже почти год продолжаются активные выступления жителей Центрального Черноземья против намерений добывать в этой российской житнице цветные металлы: медь, никель, кобальт. Митинги собирали десятки тысяч человек. В августе на митинг в Новохоперске вообще вышло пять тысяч человек при шести с небольшим тысячах зарегистрированных жителях города.
Уже два раза проходили открытые слушания в Общественной палате РФ. Принятые ей рекомендации пересмотреть целесообразность добывать в Воронежской области цветные металлы были переданы лично в руки Путину экоактивистами еще в июле. Президент обещал поговорить с воронежским губернатором, но губернатор Гордеев — образец сдержанности — и высказался на тему никеля только единожды. Он сказал, что не допустит никаких работ, если население будет против. И даже это единственное обещание у губернатора сдержать не получилось.
8 февраля 2013 года работы все-таки попытались начать. До этого надо заметить, что в рамках научной оценки "черноземного никелевого эксперимента" Институтом социологии РАН был проведен опрос жителей Новохоперского района, который показал, что вредным проект считает 98% респондентов. Треть из них готовы к противоправным действиям, чтобы не допустить работы. Этот опрос был представлен на открытых слушаниях в Общественной палате РФ в декабре, широко освещался в СМИ, а позже был передан лично мной губернатору через управление региональной политики Воронежской области. Так что для разумных людей последствия начала работ на месторождениях были бы предсказуемы.
Но мы, уже видя, как действует обладатель лицензии на воронежские цветные металлы — компания УГМК, и зная, что крайний срок начала поисково—оценочных работ на Еланском и Елкинском участках недр — 25 января, уже готовились к встрече, печатая памятки о необходимых документах, которые должны быть у бурильщиков (и которых, они до сих пор не могут оформить), выставив мобильный наблюдательный пункт на Елкинском участке и каждый день объезжая Еланский. К назначенной дате геологи не явились. Мы тут же составили акт о нарушении требований лицензии и отправили документы в прокуратуру, Росприроднадзор и Роснедра с просьбой наконец отозвать лицензию, как этого требуют ее условия в случае таких нарушений.
Но, как уже было сказано, 8 февраля геологов мы увидели. А геологи увидели нас и при этом очень удивились, что кто-то против того, что они немного побурят. Как потом поясняло руководство ООО "Воронежгеология", пославшее в самый очаг социального конфликта двух рабочих с буровым тридцатилетним Уралом, они думали, что протестует горстка городских сумасшедших, которые, конечно, не пойдут на поля проверять у геологов документы.
Однако мы документы проверили. Вернее, убедились, что нет ни единой бумаги, кроме техзадания. Мы тут же вызвали полицейских, которые приехали вместе с главой Новопокровского сельского поселения, на территории которого все это происходило. Мы составили акт по результатам общественного экологического контроля, где зафиксировали факт незаконных работ, глава поселения заверил его. Рабочие стали собирать технику, получив команду руководства, которому они рассказали о ситуации. Все уже собирались разъезжаться, но тут выяснилось, что испугавшийся присутствия полиции и составления каких-то актов, генеральный директор "Воронежгеологии" Копейкин решил сам приехать за 250 км из Воронежа, чтобы предъявить документы, которые у него есть. Пришлось ждать на месте, куда уже начали подтягиваться местные жители. А полицейские — наоборот — оттягиваться. К приезду Копейкина остался один участковый, человек 10 экоактивистов и человек 20 местных и казаков. Документы стали смотреть в свете фар УАЗика — был уже восьмой час, и стемнело.
Я начал чтение договора ООО "Воронежгеология" на подряд поисково-оценочных и разведочных работ, на более чем 200 миллионов рублей, про себя вспоминая, что именно Копейкин контролирует хранилище кернов — образцов, проведенных геологоразведок за последние 30 лет, результаты которых "потерялись" при составлении конкурсной документации. Пока я прикидывал — сколько можно сэкономить, отчитавшись за потерянные скважины как за новые, Копейкина кто-то вытеснил за УАЗик, а спустя секунд 20, он уже садился в свой автомобиль с сопровождающим его человеком. Толпа шумела и кричала "езжай отсюда", участковый призывал к порядку, всем уже стало не до документов.
Спустя день я увидел сообщение в СМИ, что Копейкин избит экоактивистами, а еще сутки — уже прочитал в официальном (!!!) релизе УГМК, что сначала казаки "под предводительством Рубахина", угрожая жизни и здоровью рабочих геологов, остановили бурение, а потом, когда приехал Копейкин, опять же "по команде Рубахина" люди, вооруженные нагайкам, избили гендиректора "Воронежгеологии". Дело обросло ужасающими подробностями в понедельник 11 февраля, когда Копейкин, его брат, и замгендиректора УГМК Брагин устроили в Воронеже пресс-конференцию. Оказалось, что братьев-начальников било более 30 человек нагайками 5 или 10 минут. По моей команде, разумеется. Если кто не знает что такое нагайка — объясню. Это такая кожаная плетка, обычно со вшитым свинцом на конце. И вот, если ей один раз ударить, даже не сильно, то кость, если она на этом месте попадется, треснет, как минимум. А если 30 человек, да 10 минут… А на пресс-конференции сидел бодрый Копейкин-директор и его брат с синяком под глазом. А вчера бодрый Копейкин проходил со мной очную ставку, на которой он сказал, что я читал документы — читал, а потом обернулся к казакам и сказал: "Бей их"!
Я понимаю желание УГМК устранить в моем лице помеху развернуться на Черноземье. Но, боюсь, заставляя Копейкина говорить такое, они, скорее, устранят гендиректора "Воронежгеологии", который за дачу ложных показаний и за клевету окажется занят пару лет более низкооплачваемым трудом, но зато значительнее честным.
Теперь самое важное, что активно пытается замолчать или опровергнуть УГМК: для проведения поисково-оценочных работ у них нет ряда документов. Первый и самый главный — это Оценка воздействия на окружающую среду (ОВОС). Он необходим при осуществлении "хозяйственной и иной деятельности". Тем более проект разведки предусматривает строительство дорог с покрытием и бурение полутора сотен скважин до 1500 метров на территории менее 30 км. В зоне, надо заметить, с напорными подземными солеными водами. Такими, что если пробурить примерно 180 метров вглубь и отойти — над землей поднимется столб воды высотой с дерево. И не просто воды, а рассола с минерализацией до 72 грамм на литр. Что будет с черноземом за пару дней функционирования такого источника, думаю, объяснять не надо. И вот УГМК утверждает, что ОВОС не нужен. Есть даже справка, написанная лично Копейкиным на эту тему. Второй документ, которого нет — это перевод земель из сельскохозяйственных в промышленные, что необходимо при реализации программы работ, предусмотренных лицензией на доразведку и разработку месторождений. И ОВОС, и перевод земель предполагают активное общественное соучастие — слушания, выработку совместных решений с общественностью. УГМК и правительство Воронежской области прекрасно понимают, что сделать это невозможно. По такой же причине районным депутатам было приказано не согласовывать местный референдум относительно добычи цветных металлов в Новохоперском районе. Потому что, даже при всех "единороссовских технологиях", у нас будет свой "чеченский результат", и 98% против, которые никак не разбавить до меньшинства.
Резко возросшая активность областных представителей Центра Э и им подобных в Новохоперском районе доказывает решимость населения единодушно противостоять вторжению . По эмоциональным реакциям некоторых из "эшников" видно, что такого народного согласия обнаружить в тихом Хоперском местечке никто из них не ожидал. И тут начинают вспоминаться разные восстания, фамилия Булавин и сопутствующие обстоятельства. И казаков между собой эшники уже начинают называть бандформированиями и готовить суровые нитки с массивными цыганскими иглами — шить нам экстремизм.
! Орфография и стилистика автора сохранены
