Свое человеческое отношение к делу Василия Алексаняна выражают известные журналисты, политики и правозащитники. Валерия Новодворская в эфире радиостанции "Эха Москвы" призвала Владимира Путина ограничить активность служб безопасности практикой 70-х годов, а не проваливаться дальше в сталинщину и ежовщину. А в то время (в 70-х годах), по ее словам, старались не добивать тяжелобольных заключенных. Новодворская привела пример Лины Тумановой, диссидентки, которая заболела раком, и ее выпустили прямо из Лефортово. "Сочли неудобным, чтобы умерла от рака в тюрьме, и она умерла дома".
Но то было в 70-е. Сегодня же, в начале XXI века ослепший человек со смертельным диагнозом: СПИД, рак лимфатической системы и туберкулез — так и не выпущен из темницы в специализированную клинику. 1 февраля Симоновский суд Москвы вновь принял решение оставить его в СИЗО.
"Меня в таких камерах держали! — рассказывал на суде Василий Алексанян. — Они еще Берию помнят и Абакумова! Там плесень, и грибок, и стафилококк съедают заживо кожу вашу. Это притом, что люди знают, что у меня иммунитет порушен. Это фашисты просто! Это пытки, понимаете. Пытки! Натуральные, узаконенные пытки! Они говорят, я отказывался от лечения! Это бред!"
Узник поведал "гламурной" воле, сытым и холеным законоблюстителям о пытках голодом и холодом, о том, что раньше даже представить не мог, что подобное могло произойти с ним, еще вчера — успешным молодым человеком, отцом маленького ребенка: "Я год одетый спал. Два градуса, три градуса. Вода по стенам течет. Плесень. Вы что делаете! Ну, не вы, а власти. Что делаете?! Довели до того, что врачи уже с ужасом на меня смотрят. За время, пока я здесь, я еще три диагноза тяжелых получил".
Алексанян подавал жалобы в Европейский суд, и тот постановил перевести его в специализированную клинику. Однако на этот раз российская Фемида вопреки международным обязательствам России не выполнила даже решение Страсбурга.
В чем же столь страшном обвиняют Василия Алексаняна, что считают возможным обращаться к ним столь бесчеловечно? Обвиняют в присвоении имущества "Томскнефти" на сумму более 8 миллиардов рублей, хищении акций "Восточной нефтяной компании" (ВНК) на сумму свыше 12 миллиардов рублей, а также легализации полученных доходов и неуплате налогов на сумму более трех миллионов рублей. Обвинения "экономические" — не массовые расстрелы, не холокост, не убийства, не педофилия. Сам же Алексанян так объясняет причину, почему умирает в тюрьме: "Следователь Каримов лично (как оказалось, тогда он только готовил новые абсурдные обвинения против Ходорковского и Лебедева) предлагает мне сделку. При них меня привели к нему, нас оставили одних. Он мне сказал: "Руководство Генеральной прокуратуры понимает, что вам необходимо лечиться, может быть, даже не в России, у вас тяжелая ситуация. Нам, говорит, необходимы ваши показания, потому что мы не можем подтвердить те обвинения, которые мы выдвигаем против Ходорковского и Лебедева. Если вы дадите показания, устраивающие следствие, то мы вас выпустим".
Алексанян отказался от сделки: "Я не могу быть лжесвидетелем, не могу так покупать свою жизнь". И обрек себя на новые страдания, которые, впрочем, вплоть до суда оставались неизвестными широкой общественности. Возможно, сильные мира сего и далее предпочли бы намертво запечатать случившееся в информационный вакуум, да не вышло. В зале суда открылось, до какого состояния он был доведен.
Группа политиков, правозащитников и журналистов, включая лидеров "Другой России" Гарри Каспарова и Эдуарда Лимонова, подписала письмо в защиту бывшего вице-президента "ЮКОСа". Бессрочную голодовку протеста с требованием освободить из-под стражи смертельно больного коллегу начал Михаил Ходорковский, вскоре к ней присоединились еще 14 активистов правозащитных организаций из Москвы, Самары, Пензы, Воронежа, Ростова-на-Дону и Читы. В Москве прошла серия пикетов в защиту Алексаняна как одиночных, так и коллективных, с участием активистов "Другой России", ОГФ, "Обороны", "Смены" и движения "За права человека", на один из которых собралось более двухсот человек — сегодня столь много протестующих не собирают и иные митинги.
Бесчеловечность происходящего подняла волну негодования даже в тех сферах, откуда ранее поддержка исходила крайне редко: свой голос подали так называемые "штатные", властью обласканные правозащитники — робко высказалась Русская православная церковь. Депутат государственной думы от КПРФ Виктор Илюхин и юристы КПРФ также потребовали приостановить полномочия советника генпрокурора Салавата Каримова в связи с делом Василия Алексаняна.
"Вопреки всем моральным и нравственным нормам, логике и здравому смыслу, в нарушение многочисленных установлений Конституции и международного права, Симоновский суд Москвы отказывается изменить Василию Алексаняну меру пресечения и перевести его в специализированный стационар", — говорится в заявлении коммунистов.
Вслед за депутатами высказались видные деятели культуры: писатели Владимир Войнович и Борис Акунин, актрисы Лия Ахеджакова и Инна Чурикова и многие другие заявили, что готовы поручиться за Василия Алексаняна и потребовали его скорейшего освобождения.
"Исход процесса над Алексаняном покажет, повернулось ли государство в сторону совершенного и откровенного зверства или с ним еще возможен диалог", — безапелляционно заявил автор книг о сыщике Фандорине, разошедшихся по России миллионными тиражами.
Наконец, открытое письмо Владимиру Путину с призывом обеспечить Василию Алексаняну необходимое лечение направила и группа депутатов Европарламента. Традиционного "совкового" шита-крыта не получилось — вышел очередной позор европейского масштаба. Под занавес сформировавшемуся режиму был поставлен крайне тяжкий и неприятный диагноз.
"Тюремный врач дает официальное заключение, что с температурой 39, полуживой, он может участвовать в следственных мероприятиях, и его, незрячего, волокут каждый божий день "знакомиться" с уголовным делом, которое он может воспринимать только на слух, — пишет сетевое издание Еж.Ru. — До уголовного ли дела ему, когда вокруг тьма кромешная, когда организм отказывается функционировать, когда в мозгах медицинский приговор, от осознания которого бросает в дрожь и впору думать о душе. Что это, если не обыкновенный садизм?"
Разумеется, режиму было неприятно уступать натиску общественного мнения и гражданского протеста. Но им пришлось уступить, ибо на кону стояла жизнь уже не одного только Алексаняна, но и голодающего в его поддержку Ходорковского, и еще 14 человек. На заседании суда 6 февраля заболевание наконец-таки было признано смертельным, что означает — главврач и начальник СИЗО теперь могут решить вопрос о его переводе в гражданский госпиталь.
Разумеется, ежу понятно, что сей вопрос будет решаться в куда более "горних" сферах и как его решат — предсказать пока трудно. Уступать натиску, проявляя несвойственную человечность, неприятно. Однако и "позор на всю Европу" велик — могут и отказаться от новых газовых труб. Предпочтя энергию мирного атома.
"Я просматриваю здесь откровенное людоедство, — отмечает в эфире "Эха Москвы" Валерия Новодворская. — Они мстят нам за нашу последнюю оттепель, закончившуюся, замерзшую на наших глазах. Они мстят за те часы страха в 1991 году, когда думали, что пойдут штурмовать их Лубянку, мстят за ельцинские реорганизации, хотя не так уж много зла им причинили, никого не посадили даже за реальные преступления против человечности. Но сегодняшней клике, которая стоит у власти, очень невыгодно убивать Алексаняна. Очень невыгодно добивать Ходорковского. Ведь такая крайняя жестокость может обратиться против них, когда они будут под конем".
"Меня уже не спасти" — говорит так и не сломавшийся, не испугавшийся Алексанян. А нам все же интересно: как обстоят дела с совестью, моралью, нравственностью не только у тех, кто заказывал "ЮКОС", но и у рядовых исполнителей — тюремных врачей, прокуроров, судей? Есть ли душа? И не боятся ли, что и сами, не дай бог, попадут по роковому стечению обстоятельств в руки таких же, как они? Неужели не страшно? Ведь в России от сумы да от тюрьмы не зарекаются, тем более — под занавес уходящей эпохи, в непредсказуемом сумраке грядущего.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
